Маргарита Константиновна АГАШИНА:
известная российская поэтесса, автор текста многих известных песен
29 февраля 1924 - 04 августа 1999

Детство

Маргарита Агашина родилась в деревне Бор Ярославской области. Детство поэтессы прошло на фактории «Стрелка» на севере Красноярского края. Отец поэтессы был врач по профессии. По роду своей деятельности ему приходилось кочевать по тайге вместе с эвенками-охотниками. Мать Маргариты учила эвенкийских детей в школе. Впоследствии Маргарита Агашина так вспоминала о своём детстве:

В начале 1930-х семья Агашиных перебралась в город Тейково Ивановской области. Маргарита Агашина училась в тейковской средней школе № 4, которую и окончила в 1942 году (на здании школы сейчас установлена мемориальная доска).

Обучение в вузе

После окончания школы Маргарита Агашина поступила в Московский институт цветных металлов и золота, но, не окончив второго курса, ушла в Литературный институт им. Горького. Училась на семинарах у Веры Звягинцевой, Владимира Луговского. Окончила Литературный институт в 1950 году.

Волгоград

С 1951 года, после окончания института, Маргарита Агашина жила в Волгограде. Здесь она прожила до конца своей жизни, основную часть своего творчества посвятив городу на Волге, который стал для неё по-настоящему родным.

В 1952 году за поэму «Моё слово» Маргарита Агашина была принята в Союз Писателей. Настоящая известность к Маргарите Агашиной пришла после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на её стихи.

В 1993 году «за выдающиеся заслуги в области литературы, значительный творческий вклад, получивший признание волгоградцев и всей России» Маргарите Константиновне Агашиной решением Волгоградского городского Совета народных депутатов было присвоено звание «Почётный гражданин города-героя Волгограда».

Маргарита Агашина скончалась в 1999 году возрасте 75 лет.

ТВОРЧЕСТВО

Печаталась как поэт с 1949 года.

Основная часть творчества поэтессы посвящена Волгограду, его славной истории. Однажды она написала:

Сборники

Всего поэтесса выпустила 36 сборников стихов в издательствах Москвы и Волгограда. Многие стихи были положены на музыку и стали известными песнями.

Все сборники Маргариты Агашиной в хронологическом порядке:

  • Моё слово. — М.: Молодая гвардия. — 1953.
  • Мечта. Бабье лето. — М.: Молодая гвардия. — 1952. — № 5.
  • Наша Аленушка. — Сталинград: Кн. изд-во. — 1953.
  • Стихи. — Литературный Сталинград. — 1954. — Кн. 8.
  • В новом доме. — Смена. — 1953. — № 11.
  • Сад на улице Мира. — Литературная газета. — 1954,1 июня.
  • Интересная игра. — Сталинград: Кн. изд-во. — 1955.
  • Варя. — Октябрь. — 1955. — № 6.
  • Бабье лето. — Сталинград: Кн. изд-во. — 1956.
  • Юрка. Актриса. — Нева. — 1956. — № 10.
  • Пять-шестой. — Сталинград: Кн. изд-во. — 1957.
  • Сорок трав. — М.: Сов. писатель. — 1959.
  • У Аленушки дела. — М.: Детгиз. — 1959.
  • Я люблю тебя, Корея! — Сталинград: Кн. изд-во. — 1961.
  • Стихи о моем солдате. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1963.
  • Песня. — Волга. — 1966. — № 6.
  • Огонешка. (Маленькая повесть о большой мечте…). — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1967.
  • Волжаночка. — Волга. — 1967. — № 12.
  • Не просто женщине живется. — М.: Сов. Россия. — 1968.
  • Стихи. — В кн.: День волжской поэзии. — Саратов: Приволжское кн. изд-во.— 1969.
  • Избранная лирика. — М.: Молодая гвардия. — 1969.
  • Поздний август пришёл без оглядки. — В кн.: Ладони, пахнущие хлебом. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во.— 1971.
  • Девичник. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1972.
  • Где ж ты раньше-то была? — Наш современник. — 1973. — № 8.
  • Песни. — М.: Сов. Россия. — 1974.
  • Новые стихи. — В мире книг. — 1974. — № 3.
  • Платок. — М.: Современник. — 1975.
  • Стихи. — В кн.: Русская советская поэзия. — Т. 2. — М. — 1977.
  • Хлеб Поволжья. — Литературная газета. — 1978. — № 30.
  • Детям Волгограда. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1980.
  • Стихи о моем солдате. — В кн.: Дорога победы: Стихи советских поэтов о Великой Отечественной войне. — М. — 1980.
  • Девичник. — М.: Современник. — 1983.
  • В каждой песне береза. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1984.
  • Что было, то было… — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1985.
  • Избранное. — М.: Художественная литература. — 1986.
  • Стихотворения. — Волгоград: Станица. — 1993.

Песни на стихи Агашиной (в скобках — автор музыки)

  • А где мне взять такую песню (Григорий Пономаренко)
  • Бабья доля (Григорий Пономаренко)
  • Голубой платок (Григорий Пономаренко)
  • Песнь о солдате (Владимир Мигуля)
  • Песня о моём солдате (Евгений Жарковский)
  • Подари мне платок (Григорий Пономаренко)
  • Скажи, подруга (Евгений Птичкин)
  • Волгоградское танго (Михаил Чуев)
  • Что было, то было (Григорий Пономаренко)
  • Растёт в Волгограде берёзка (Григорий Пономаренко)

ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

  • Член Союза Писателей СССР (1949)

Политическая деятельность

  • Депутат городского Совета депутатов трудящихся (1957—1959; 1967—1969)
  • Депутат районного Совета депутатов трудящихся (1963—1965)
  • Депутат областного Совета депутатов трудящихся (1971—1975)

НАГРАДЫ

  • Орден Трудового Красного Знамени
  • Орден «Знак Почёта»
  • Почетнная грамота Президиума Верховного Совета РСФСР (1974)
    первый лауреат Всероссийской литературной премии «Сталинград», учрежденной Союзом писателей России, Волгоградской областной администрацией и Волгоградской писательской организацией (1996)
  • Почётный гражданин Волгограда (19 октября 1993 года)

Маргарита Агашина – о себе

Я родилась 29 февраля 1924 года в Ярославле. У нас, на левом берегу Волги, не было высоких городских зданий. Деревянные домики с палисадниками, со скамеечками у ворот, дворы, заросшие густой муравой, - раздолье ребятишкам. Отец мой тогда еще учился в медицинском институте в Ленинграде. Мама работала, каждое утро уезжала за Волгу на маленьком пароходике «Пчелка».

Помню первую песню, которую услышала: я лет до трех без песен не засыпала, и вот бабушка, не имевшая никакого музыкального слуха, укачивала меня одной-единственной песней:

Все платочки приносила,
Одна шаль осталася.
Всех хороших прилюбила,
Одна шваль осталася.

Такой же бесслухой была и мама, но она же научила нас с сестрой взрослой песне:

Спускается солнце за степи,
Вдали золотится ковыль...

Вспоминаю первые стихи, над которыми горько плакала, - «Орина, мать солдатская». Я еще не умела читать и только слушала. И вот мама доходила до строк:

Мало слов, а горя реченька,
Горя реченька бездонная...

И тут я каждый раз заливалась слезами. Некрасова дома читали много. Все любили его и даже тихо гордились тем, что мы, как и он, ярославские: мы же происходили оттуда, из некрасовских мест, отцовская деревня Бор – рядом с Грешневом. О Некрасове и его стихах у нас всегда говорили с восторгом, нежностью. Я благодарна за это своей семье и судьбе. Потому что уверена: если бы в детстве я вот так же сильно полюбила другого поэта, я писала бы потом совсем другие стихи. А может быть, и совсем не писала...

Оба моих полуграмотных деда стихов не писали, но были, по-моему, поэтами. Дед по матери – Иван Большаков, по деревенскому прозвищу Ванька Мороз, был веселым, лихим парнем. Отслужив службу в царской армии, он вернулся в родные места только затем, чтобы жениться, и сразу уехал в Москву. Бабушка, кстати, говаривала, вспоминая: «Я и замуж-то вышла не за Ваньку Мороза, а за Москву». Дед служил дворником, рассыльным, кондуктором на железной дороге. Однажды, получив новую форму, на изнанке фуражки он написал: «Не тронь, дурашка, – не твоя фуражка!» Дед по отцу – Степан Агашин – в сосновый порог своего дома вбил подкову – верил, наверное, что принесет она счастье его детям. Детей было восемь, и на всех одни валенки.

Я думаю: вот от той озорной фуражки и от печальной этой подковы и пошла моя судьба. Дед Иван в свое время всеми правдами и неправдами сумел добиться, чтобы его дочь – моя мама – бесплатно окончила гимназию и стала учительницей. Отец же, врач, получил высшее образование один из всех своих сестер и братьев и, конечно, при Советской власти. Он прошел в своей жизни четыре войны: рядовым солдатом – гражданскую, был ранен в 19-м году в местечке Гнилой Мост под Витебском, потом, уже военным хирургом, финскую и Отечественную – от июля 41-го и до окончания войны с Японией.

Привольное было у меня детство, хоть и в городе я родилась. Каждое лето ездили мы в Бор. И как же все это помнится! Воблой и рогожей пахли пристани, на Бабайках покупали нам землянику – от нее белое молоко в тарелке становилось то голубым, то розовым. Пароходик шлепал колесами; у берегов, по колено в воде, стояли коровы – белые морды, черные очки. А там – Красный Профинтерн, четыре версты до Бора. Отцовский дом, огород, черная баня, за огородом луг – ромашка, иван-да-марья, колокольчики, а по лугу – речка Ешка, полтора метра шириной...

Потом мы перебрались на Среднюю Волгу, в теперешнюю Пензенскую область. И опять рядом красота: поляны незабудок, дубовые леса и осинники, полные грибов, заросли папоротника, а в них, под каждым кружевным листом, земляника, - не ягодка-две, а сразу пригоршню наберешь.

Затем жили мы далеко в Сибири, в тайге, в центре Эвенкийского национального округа, на фактории Стрелка Чуни. Отец зиму и лето кочевал по тайге с охотниками и оленеводами. Мама учила эвенкийских ребят в первой, только что открытой, школе. Над входом в школу – там, где теперь обычное «Добро пожаловать!», - висел плакат: «Рыба, пушнина, финансы, ликбез – вот четыре боевых задачи второго квартала». Запомнились наши дороги – зимой, на оленях через всю тайгу, от Стрелки до Туры. Ехали недели. Везли мешки мороженых пельменей. Ночевали в палатке.

В те детские годы много я видела красоты – и среднерусской, и северной, таежной. И люди рядом были прекрасные – простые, добрые, верные. Твердо знаю: там, на Севере, я впервые была счастлива оттого, что все были вместе. Все это и сейчас помню.

Но как-то так шла судьба и складывался характер, что не вся эта разная, счастливая, щедрая красота и даже не экзотика толкнули к первым стихам.

Первые, серьезные по чувству, стихи написала я, когда отец вернулся с Финской войны. Стихи были об этом. Их напечатали в областной пионерской газете и даже грамоту какую-то мне за них прислали. Это произошло уже в маленьком городе Тейкове Ивановской области, где я кончала среднюю школу, и где нашу семью застала Великая Отечественная война...

Сначала мы проводили на фронт отца и учителей. Потом ребят-старшеклассников. Я окончила курсы сандружинниц и работала в госпитале. Училась в девятом классе в третью, вечернюю, смену. В Тейкове и окрестных лесах и селах стояли тогда, как и везде, воинские части. В каждом тейковском доме жили летчики и десантники. И, конечно, у каждой тейковской девчонки был свой десантник. Они приходили к нам на школьные вечера, а мы – к ним в землянки, в пригородный лес, с самодеятельными концертами. И я читала свои стихи:

Когда штурвал сожмет рука пилота,
окутав поле дымкой голубой,
вас унесут стальные самолеты
в далекий путь, в суровый трудный бой...

О поэтических достоинствах стихов лучше промолчать. Но мне в последующей жизни довелось выступать, пожалуй, больше, чем надо. И ни одна аудитория не принимала меня так горячо. К этому времени я уже знала, что есть в Москве Литературный институт, и, конечно, мечтала в нём учиться. Но шла война, и вызов в Москву давали только технические вузы. Мне было всё равно – какой технический, и я выбрала просто институт с красивым названием: Институт цветных металлов и золота. Два года училась на горном факультете, сдавала с грехом пополам всякие технические сложности вроде сопромата и теоретической механики, но весной 45-го, не окончив второго курса, ушла в Литературный институт имени Горького.

Нас на курсе числилось двенадцать человек, и только один был прозаиком – остальные писали стихи! Сначала я попала в семинар Веры Звягинцевой. Был такой «девичий» семинар, который как-то тихо, сам по себе, распался. Меня вызвали на творческую кафедру и предложили – на выбор – два семинара: Михаила Светлова и Владимира Луговского. Светлова я, конечно, знала – «Гренаду», «Рабфаковку», «Двадцать лет спустя» ... Мне стало страшно. Боже мой, я – к Светлову?.. И я не сказала, а выдохнула:

– Уж лучше к Луговскому!

Словно это было меньше, проще, чем Светлов. Но я тогда просто не знала ни стихов, ни даже имени Луговского.

Владимир Александрович Луговской – это было то, что нужно моему характеру, моей вечной застенчивости. На его шумных семинарах, где доброжелательные, но безжалостные собратья по перу громили друг друга, не выбирая выражений, особенно доставалось авторам «тихих» стихов. А тише меня была только Танечка Сырыщева. Владимир Александрович сам читал наши тихие стихи, громко читал. И подчеркивал голосом то, что этого заслуживало.

Много раз потом, после института, я встречала его в Центральном доме литераторов, в издательствах. Каждый раз замирала, как на семинарах. И так ни разу и не сказала, как я ему тогда была благодарна.

Да и только ли ему?.. В те счастливые времена нам преподавали Павел Антокольский, Константин Паустовский, Михаил Светлов, Александр Яшин, Константин Федин, Лев Кассиль. Нас учили лучшие профессора Московского университета. Конечно, это было счастье! И единственное, о чем я всю жизнь жалею, это то, что большую половину этого счастья я пропустила мимо ушей: я никогда не была прилежной ученицей.

Но – общежитие! Этот послевоенный холодный, голодный полуподвал знаменитого дома Герцена, где круглые сутки, в будни и в праздники – на подоконниках, в углах, на лестнице, за столами – громко и вдохновенно, не сомневаясь в своем божьем даре, молодые восторженные личности читали, подвывая, свои стихи, - это был еще один институт! Добровольные слушатели тут же громили только что рожденный шедевр, и ты отходил, убитый, думая о том, что у тебя не так, и что же тебе делать дальше. Да, это была великая школа. И пройти ее было не так легко...

Первое доброе слово от институтских ребят – такое долгожданное и строгое – я услышала осенью 1947 года на нашем традиционном вечере одного стихотворения. Я читала тогда «Хлеб 47-го». Конечно же, памятна и дорога по-светловски неповторимая похвала, несколькими годами позже данная Михаилом Аркадьевичем двум моим стихотворениям:

– Всегда пишите «Варю» и «Юрку»! И я буду вас нежно любить и подавать вам пальто...

В 1950 году я окончила институт. Дипломная работа – поэма «Мое слово» – получила отличную оценку и в 51-м была напечатана в журнале «Октябрь». Тогда же ее перевели в Болгарии, а потом в Корее. За эту поэму в 1952 году меня приняли в Союз писателей. И до сих пор получаю добрые письма читателей об этой своей первой, по сути, работе и удаче.

С 1951 года я живу в Волгограде. Его судьба, его люди, его матери и вдовы, его стройки, дороги, его необъятные, нелегкие поля – все это учило и учит меня жить, быть там, где все, горевать и радоваться вместе со всеми, не жалеть себя, оставаться самой собой. Благодарю судьбу за все годы, прожитые в этом городе, дорогом и любимом. За все, выпавшие мне, встречи. За все добрые слова, сказанные мне моими земляками.

...Если бы я жила в другом городе, я писала бы совсем другие стихи. А может быть, и совсем не писала.

Маргарита Агашина. Избранное. М., Худ. лит., 1986